И дома нет покоя: послевоенная жизнь людей, переживших Холокост

27 января 2023 года

Мемориальная церемония Организации Объединенных Наций в память о жертвах Холокоста проводится в зале Генеральной Ассамблеи в рамках Международного дня памяти жертв Холокоста. Это торжественное мероприятие играет очень важную роль: оно подчеркивает значение этого геноцида для международного сообщества. В этом году программа просветительской деятельности «Холокост и Организация Объединенных Наций» будет посвящена изучению вопроса о том, как жертвы переосмыслили свои представления о «доме» и «принадлежности». Этот вопрос приобрел особое значение в современном мире, где более 100 млн людей стали беженцами и внутренне перемещенными лицами. Я удостоена чести представить следующие соображения на ежегодной Мемориальной церемонии 27 января 2023 года.

По окончании Второй мировой войны Мария Элснер, ее мать и сестра вскочили в поезд, направлявшийся из Штрассхофа (Австрия), где их использовали на принудительных работах, в свой родной город в Венгрии. Они были уверены, что г-н Элснер выжил. «Там не только не было отца, но весь дом был абсолютно пуст», — вспоминает Мария. «Не было ничего — ни кровати, ни стола, ни стула… Так мы вернулись домой… Мать на развалинах своей жизни. Мы мечтали о том, что, оказавшись дома, мы вернемся к нашей прежней жизни. Но этого так и не произошло… И у нас не было ничего»¹.

Какова была принадлежность людей, переживших Холокост? Во времена нацизма евреи не теряли надежду на то, что их семьи воссоединятся. Они исходили из того, что после падения Третьего рейха будут восстановлены старые структуры и наступит определенность. Как выяснилось, они ошибались. Их мечты были разрушены. Их страдания не прекратились; просто они приняли иную форму.

Мария Элснер вернулась в ожидании воссоединения с отцом. К тому времени, когда Лена Джедваб, родившаяся в Белостоке, вернулась в родную Польшу, она уже не надеялась на это. После советской оккупации ее города в 1939 году она вступила в комсомол. В момент нападения Германии на Советский Союз в июне 1941 года она работала вожатой в летнем пионерском лагере, который был эвакуирован в Удмуртскую Автономную Советскую Республику. В своем дневнике она писала, что ее жизнь протекала «в бесконечной печали и тоске по дому». «Может ли считаться домом койка в общежитии?» — роптала она. «Нет! Мой дом там, по другую сторону фронта, в Белостоке!»²

Она приспособилась, подстроилась, приноровилась. Но при этом она оставалась одинокой. «Обо мне никто не заботится и не думает», — писала она с горечью в сентябре 1943 года. «У меня уже никогда не будет дома»³.

После освобождения Белостока Лена сразу написала письмо своей семье. Ответ привел ее в отчаяние. «6 сентября 1944 года. Боль ожидания сменилась еще большей болью: все многочисленные письма, которые я отправляла в Белосток, были возвращены с пометкой, что адресат отсутствует. К своему ужасу я поняла, что все они погибли». Поскольку на родине ее никто не ждал, Лена оставалась в Советском Союзе до тех пор, пока нападки на евреев не вынудили ее уехать в Лодзь в надежде на безопасность. Но она не нашла ее и была вынуждена опять бежать. В августе 1948 года она тайно пересекла польскую границу и направилась в Париж⁴.

Люди, пережившие Холокост, сталкивались с финансовыми проблемами и испытывали эмоциональные трудности. История еврейской девочки из Германии Ханны-Рут Клопсток, которую в целях безопасности отправили во Францию, показывает, в каком материальном положении оказались многие европейские евреи после войны, которое никак не способствовало возникновению ощущению дома или чувства принадлежности. Ханна-Рут, единственная выжившая в своей малой семье, осталась во Франции после войны. В 1946 году, будучи беременной, она поступила на работу в еврейский приют для сирот, чтобы обеспечить своего ребенка Жизелу. В 1954 году Ханна-Рут писала: «Как ни печально, условия, в которых я оказалась, не облегчают мою жизнь… Кто бы мог подумать [при освобождении] в 1944 году, что жизнь окажется такой в 1954 году?» Она не могла позволить себе нормальное жилье. Ей пришлось снимать маленькую комнату в квартире⁵. Через два года Ханна-Рут устроилась на работу поваром в лицее и была вынуждена жить отдельно от Жизелы. «У нас до сих пор нет дома. Она живет в детском доме под Парижем». Мать и дочь виделись только по воскресеньям⁶.

Трудное положение Ханны-Рут не было чем-то необычным. Из 40 000 еврейских беженцев, оказавшихся во Франции в 1940 году, после войны в этой стране остались живыми около 8000 человек. Люди трудоспособного возраста и старше не имели абсолютно ничего — ни одежды, ни белья, ни личных вещей, ни жилья. Всем, кто на момент вторжения немцев имели квартиры или дома, было отказано в 1945 году в восстановлении права собственности, и из-за хронического дефицита жилья в послевоенные годы они могли рассчитывать только на номера в отелях, которые обходились им в половину и без того скудного заработка. Кроме того, многие беженцы зрелого возраста не забыли о предательстве со стороны французского государства. Они не требовали помощи, на которую имели полное право, опасаясь высылки за проживание за счет государства⁷.

Немногим лучше было положение евреев, бежавших в Великобританию. Они были избавлены от преследования. И, поскольку большинство получили гражданство, их правовое положение было стабильным. Тем не менее, они жили в критических обстоятельствах. Как отметил в 1955 году лидер германо-еврейской общины беженцев в Британии, «Несмотря на то, что большинство имеют работу, их доход недостаточен для накопления сбережений». Все, что они накопили в Германии, было утрачено, а заработная плата в Британии не позволяла им восполнить потерянное. «Лишь немногие из них могут думать об уходе на пенсию, и они боятся того дня … когда им придется уволиться из-за ухудшения здоровья»⁸. Как и у всех других людей, переживших Холокост, у них осталось совсем немного родственников, к которым можно было бы обратиться за помощью. Эти узы взаимной помощи и заботы были разрушены. 

Если представители старшего поколения людей, переживших Холокост, утратили свои профессии, то многие молодые люди были разочарованы теми послевоенными возможностями, которые остались открытыми для них. Об этом свидетельствует история Марьанки Задиковой. Марьанка и ее родители были депортированы в концентрационный лагерь «Терезиенштадт», где ее отец умер; она и мать дожили до возвращения в Прагу. Семья, еврейская община, национальная идентичность — все было уничтожено. «В 1945 году я была очень близка к суициду. Война закончилась. В Праге. Где не осталось ничего, кроме пустых окон умерших людей»⁹.   

В 1947 году Марьянка иммигрировала в Соединенные Штаты в качестве внутренне перемещенного лица. Она надеялась получить образование, ведь «я никогда не имела другой возможности ходить в школу». Она вышла замуж и родила двоих дочерей. Семья скрасила  ее жизнь. И, тем не менее, «некоторые из нас знают, что при других обстоятельствах мы могли бы добиться большего». Она и ее муж держали птицеферму. «У меня не было других занятий, кроме кур. В течение 17 лет никакого общения». После смерти мужа Марьянка, которая в лагере «Терезиенштадт» разжигала огонь и мыла туалеты, стала работать уборщицей в государственных школах. «И следующие 11 лет я опять жила без людей, мыла классные комнаты и туалеты, выбрасывала мусор без какого-либо общения с людьми».

Истории людей, переживших Холокост, не позволяют сделать торжествующий вывод. Они выжили, шли дальше, устраивали свою жизнь; но они утратили свои дома, язык, семьи, корни и чувство принадлежности. В один момент. Их история формировалась благодаря жизнестойкости и адаптации; их жизнь сопровождалась утратами и чувством одиночества. Созидательная жизнь. И жизнь чуть обособленная. Всегда без полноценного ощущения дома.   

Примечания

¹Maria Ember, oral history conducted by author, Paris, 28 and 31 May 1987.

²Lena Jedwab Rozenberg, Girl with Two Landscapes: The Wartime Diary of Lena Jedwab, 1941-1945 (New York and London: Holmes & Meier, 2002).

³Ibid.

⁴Ibid.

⁵Letter from Hanna-Ruth Klopstock to Elisabeth Luz, 24 August 1954, collection author. [Letter # 368b]

⁶Letter from Hanna-Ruth Klopstock to Elisabeth Luz, 7 December 1954, collection author. [Letter # 370]

⁷C.L. Lang, “Second Start in France,” in Association of Jewish Refugees in Great Britain, ed., Dispersion and Resettlement: The Story of the Jews from Central Europe (London: Association of Jewish Refugees in Great Britain, 1955).

⁸Werner Rosenstock, “Between the Continents,” in Dispersion and Resettlement.

⁹Mariánka May-Zadikow, oral history conducted by author, New Paltz, N.Y., 8-9 November 2000.

«Хроника ООН» не является официальным документом. Для нас большая честь публиковать статьи высокопоставленных лиц Организации Объединённых Наций, а также видных государственных и общественных деятелей со всего мира. Выраженные в статьях взгляды и мнения принадлежат авторам и могут не совпадать с официальной позицией Организации Объединённых Наций. Подобным образом указанные в статьях, картах и приложениях границы, географические названия и обозначения могут отличаться от официально признанных Организацией.